Разве он в состоянии что-нибудь понять?
- Волков несчастен, он болен, и он заботится обо мне, - сказала она холодно. - Когда человек здоров, ему легко чувствовать свое превосходство.
Клерфэ отодвинул бутылку. маленькая бестия, хочет сохранить объективность, - подумал он, - и в благодарность за то, что я привел ее сюда, с места в карьер кидается на меня!
- Возможно, - сказал он равнодушно. - Но разве быть здоровым - это преступление?
Теперь в ее глазах появилось иное выражение.
- Конечно, нет, - пробормотала она. - Я сама не знаю, что говорю. Лучше мне уйти.
Она взяла со стола сумочку, но продолжала сидеть.
- Вы даже не пригубили свою рюмку, - сказал Клерфэ. - Ведь вы сами сказали, что вам надо выпить.
- Да... но...
- Можете со мной не церемониться. Я не очень обидчив.
- Да? А у нас здесь все такие обидчивые.
- А я - нет. Ну, а теперь выпейте наконец свою рюмку.
Она выпила.
x x x
Когда они выходили, падал снег. Борис уже давно исчез. Санок его тяже не было видно.
Они поехали вверх по шоссе, петлявшему вокруг горы. На лошадиной сбруе звенел колокольчик. В клубящейся мгле дорога казалась очень тихой, но вскоре они услышали другой колокольчик. Кучер придержал лошадь на развилке около фонаря, пропуская сани, съезжавшие с горы.
В снежном вихре встречные сани проскользнули мимо них почти бесшумно. Это были низкие розвальни, на которых стоял длинный ящик, прикрытый черной клеенкой.
Клерфэ почувствовал, как Лилиан сжала его руку. Рядом с ящиком он увидел брезент, из-под которого выглядывали цветы; второй брезент был наброшен на несколько венков.
Кучер перекрестился и погнал лошадь.
Молча проехав последние петли дороги, они остановились у бокового входа в санаторий. Электрическая лампочка под стеклянным колпаком отбрасывала на снег желтый круг. В этом световом круге валялось несколько оторванных зеленых листочков.
Лилиан Дюнкерк повернулась к Клерфэ.
- Ничего не помогает, - сказала она с кривой усмешкой. - На короткое время об этом забываешь... Но уйти совсем невозможно. - Она открыла дверь. - Спасибо, - пробормотала она. - И простите меня, я была плохой собеседницей. Но я чувствовала, что не в силах остаться сегодня вечером одна.
- Я тоже.
- Вы? Почему?
- По той же причине, что и вы. Я ведь вам говорил. Звонок из Канна.
- Но вы сказали, что это - счастье.
- Счастье можно понимать по-разному. Да и мало ли что говорят. - Клерфэ сунул руку в карман. - Вот вам бутылка водки. Спокойной ночи.
Побродив около часа по снегу, Клерфэ обнаружил на опушке леса небольшое квадратное строение. Из отверстия в его куполообразной крыше валил черный дым. В Клерфэ пробудились омерзительные воспоминания, от которых он пытался избавиться; несколько лет жизни были бессмысленно убиты на это.
- Что там такое? - спросил он молодого парня, сгребавшего снег возле какой-то лавчонки.
- Там? Крематорий, сударь!
Парень оперся на лопату.
- Теперь он не так уж часто бывает нужен.